то голос — невероятное ощущение. Возможность слышать — дар.
— Стивен, — ответил парень.
— Да, да! Я знаю! Это тебя привезли к нам несколько недель назад, да, да!
Глаза Кристофера были едва — ли ни на выкате. Сейчас в них ясно читалось некое безумие — не предвещающее ничего плохого.
Стивен закрыл глаза и опустил голову набок.
— Несколько недель? — спросил он пустым звуком.
— Да, да!
Только после этого он, наконец — то, ослабил хватку и практически сразу же после этого отпустил руку Стивена. Та от бессилия упала на кушетку — поверх укрывающего тело парня одеяла.
Кристофер резко развернулся и снова залез на подоконник. Уцепившись в его края так же крепко, как и в руку Стивена, он снова уставился на парня и в быстром темпе закачал ногами. Его босые пятки снова слегка тёрлись об пол палаты. Именно от этого звука и проснулся Стивен. Как долго Кристофер вот так наблюдал за ним, как долго он просидел на подоконнике до его пробуждения останется загадкой.
— Где мы? — выдавил Стивен из перчащего горла.
Ноги Кристофера замерли, лицо его скорчило забавную, шаловливую гримасу удивления.
— Ясное же дело, в больнице!
Стивен провёл взглядом по стенам палаты. О том, что он в больнице ему известно без лишней информации. Парень снова склонил голову набок и закрыл глаза. Кардиомонитор зашумел немного быстрее, темнота наполнилась синевой куда сильнее, в слегка безумный взгляд Кристофера понемногу начал походить на обычный взгляд вполне адекватного человека.
— Мы в психушке? — собравшись с силами, утомлённо отрезал Стивен
— Да, — так же резко ответил Кристофер.
Стивен снова открыл глаза — утомлённые, полные горечи и боли, блестящие от горячих слез, что не могут вырваться наружу и одновременно стеклянными и пустыми. Его нутро разрывалось то от пустоты, то от боли. Среди всего этого он вдруг понял, что сейчас ему не хватает кое — чего, самого важного и необходимого в теперешней жизни.
Гость…
Стивен вдруг вспомнил всё — вплоть до последней ночи, когда он загнал грязный шприц с разбодяженным героином прямиком в сердце.
После такого не выжил бы никто, но он жив. Нужно сказать и об этом, пусть в отношении Стивена эта фраза и неприменима. Для него выжить после такого, где не выжил бы другой — тенденция.
Разглядел в глазах парня всё рвущиеся наружу содержимое его внутреннего мира, Кристофер вдруг стал приходить в себя.
Открою вам секрет! Сейчас он начал приходить в себя впервые за несколько десятков лет.
— Для меня действительно большая честь, а ещё большее везение, что я встретил тебя в этот момент, — тихим, ровным басом ответил спокойно сидящий на подоконнике, глядящий на Стивена мудрым и усталым взглядом мужчина.
Стивен поднял взгляд на луну.
Как хорошо, что я сейчас не один.
— А ты давно здесь? — спросил он Кристофера, дабы разбить хоть чем — то тихий фон, на котором многие вещи становятся очень отчётливыми и живыми. Возникает опасная близость с ненужным.
Кристофер опустил взгляд на пол, тихо и коротко ухмыльнулся и ответил:
— Я только сейчас понял, где я находился всё это время, — он умолк. Его глаза слегка заблестели. — Почти двадцать лет!
В этот миг Стивену стало всё равно на осознание того, что он едва выкарабкался из бессознательной пропасти. Ему, его организму, его разуму.
Его душе…
Он смотрел на Кристофера, слушал его крайне заинтересованно, очень внимательно. Всё нужное обострилось. Стивен чувствовал, что это не обычный, рядовой человек. Стивен чувствовал, что сию же секунду в этом тесном пространстве творится некая особенная и крайне важная, закрытая для всех прочих история — уникальная, персональная, принадлежащая только им двоим и сияющей за окном луной, которая запустила в помещение собственный свет, который был точно её ушами, её разведчиком. Он бы той самой видимой связующей ниточкой между живыми и… остальными.
Живыми, но живущими не так, как все.
Ровные звуки кардиомонитора действовали словно метроном, слыша который сознание постепенно поддаётся воздействию гипноза.
Пик — пик…
Но это был не гипноз. Всё происходящее было невероятно реальным, остро ощущаемым каждой клеткой кожи. Оно было повсюду — и в морщинах Кристофера и в мерцание далёких, едва проглядывающим за сиянием луны звёзд. Это было то самое редкое, очень ценное и живущее короткой жизнью осознание реальности, ощущение себя здесь и сейчас.
Психиатрическая больница была полна личностей — как великих и реальных, так и загадочных и вымышленных. Вторые, в свою очередь, были более реальны своей индивидуальностью.
Кристофер был из вторых. Он был именно Кристофером, человеком, который сквозь плотную пелену психических расстройств — как говорят здешние доктора — не имел возможности соприкасаться с реальностью. Быть может, многие ему даже позавидовали бы. Кто угодно, но только не те, которые знали о том, что он никакой не психически больной.
Как повелось издревле, состояние подобных людей описывается простой истинной — душевнобольной. Одно слово, за которым таится целая вселенная, в которую большинство людей никоем образом неспособна заглянуть.
Да, душа Кристофера действительно была больна. Она была захвачена, но завладеть ею полностью никому не под силу, ибо она с самого его сотворения была индивидуальной. С ней можно было делать что угодно, но только не завладеть ею. В случае Кристофера, как это часто происходит и с другими людьми, его душа была занята, она повседневно использовалась теми тварями, что не способны находиться в этом мире в собственной шкуре. Им нужно подселиться к невинному человеку и паразитировать в нём, а вытекающие последствия их никоем образом не заботят. Теперь у этих тварей появлялись руки, ноги. Они получили возможность говорить. Теперь им под силу совершать как минимум мерзкие поступки и всегда во всём будут винить того человека, которому порой самому страшно от того, что творит якобы он сам.
Слабая, ничем не подпитываемая душа всегда в опасности. Она словно дверь, ведущая в сокровищницу, замок которой очень слаб и множество недоброжелателей только и ждут возможности ворваться в неё.
Сила духа — лучшая защита, но давно нет дела и до самих себя тем людям, которым уже неинтересно великолепие звёздного неба, мощь, красота природы и мудрость времени.
Этот век очень слаб, более того, он в большей опасности, чем любой другой, ведь на слабости одних растёт сила других. Других, подобных тем, что не отпускали Кристофера до самого последнего мгновения.
Как много лет этот человек видит свет и сколько из этого числа он жил собственную жизнь? Мужчина вырос, но в теле его заточен тот человек, которым он, когда — то остался перед тем, как его сокровищницу разграбили.
Звуки
